Он стоял посреди огромного неба. Стоял и плакал. Он специально ушел именно сюда, чтобы никто не увидел его слез. Не то что бы он их стыдился, нет, до этого ему не было дела. Он просто не любил, когда жалеют. А ведь всегда найдется какая-нибудь сволочь, и начнет жалеть и тоже лить крокодиловы слезы в три ручья из сострадания. Он этого не хотел. Это были его первые слезы и он хотел, чтобы они были только его и ничьи больше. Он плакал и горячие капли бежали по щекам, оставляя на лице дорожки соли. И в душе что-то замирало. Он не знал, душа ли это, сердце ли это, но болело где-то в районе груди. Странно тянуло, потом отпускала и снова натягивало. Перекручивало и отрывало. Воспаленный мозг уже отказывался что либо понимать. Он отдал все мысли, бывшие в нем, сердцу или, так называемой субстанции, – душе. Он смотрел покрасневшими глазами в глубокое небо и пытался поймать хоть какую-нибудь точку, зафиксировать взгляд. Но ничего не получалось. Толи слезы застилали глаза, толи небо было такое глубокое и необъятное, чистое и открытое, что не было на нем ни единой черточки, на которой мог бы задержаться человеческий взор. Небо было черным. Совершенно черным. Ни звездочки. Но оно не угнетало, не давило, оно рассказывало о бесконечности. И ему нельзя было не верить. Оно было одновременно наполнено всем, что имеет смысл на земле, и в то же время было пустым, как чистый холст в умелых руках творчества. Оно молчало и кричало одновременно. Было черным, но кричало всеми красками мира. Оно было настоящим.
А он плакал. Не мог и не хотел сдерживаться. А тут вдруг еще эта странная сладкая боль в спине. Он не знал, что это, но от этого плакать хотелось еще больше. Он чувствовал как со слезами уходит груз. Уходит оставляя пустоту, но пустота была для него теперь счастьем. Пустота вместо боли. Он никогда бы не поверил раньше, что он променяет свою боль, на эту раздирающую пустоту. Но это было так. Променял. Только пустота оказалась не раздирающей. Она оказалась необходимой.
И тут он увидел ее. За спиной у нее были крылья. Она бежала к нему навстречу. Бежала и смеялась. Ну почему? Он считал ее ангелом. А она знала, что ему больно и смеялась. Она подбежала к нему, увидела его слезы, на секунду посерьезнела, и насмешливая, презрительная улыбка коснулась ее красивых, но холодных губ. «я думала, ты сильный, слабых можно только презирать» - и она отступила от него на шаг. «ты же знаешь, что я люблю тебя, зачем ты так жестока?» - он пытался сдержать слезы но не мог. «затем, что ты слаб, ты не достоин меня. Я Ангел, а ты земной» - и она опять засмеялась. А он плакал. Он отпускал ее. А она смеялась. Она развернулась к нему спиной, овеяла потоком воздуха от легкого движения ее крыльев и побежала прочь, смотря в небо. Он просто стоял и смотрел ей вслед. И тут она упала на колени. Он ринулся с места и подбежал к ней. На ее лице была написана боль. Самая обычная, физическая боль. И животный страх. Он не понимал, что случилось. Он видел ее глаза, наполненные слезами. Она кусала губы до крови и по подбородку стала стекать тоненькая алая струйка. Он вдруг почувствовал эту самую его боль в спине еще более отчетливо. И тут она стала падать. Сначала плавно, затем все быстрее и стремительнее. Он не знал, что делать. Он растерялся. И тут только он понял. У нее нет больше крыльев. Она перестала быть Ангелом. И она падает. Он хотел ей помочь, ринулся за ней вниз, хотел снова поднять на небо. И тут он почувствовал движение и что-то мягкое у себя за спиной. Обернулся – крылья. Большие, сильные, белые крылья. И ощущение свободы. Он летел за ней, пытался догнать ее падение, хотел спасти ее. Но как только они приблизились к земле, другой подхватил ее на руки и унес. Оставил его одного. Без нее и без потери.
Слезы высохли. Он смахнул соль со щеки. И полетел вверх. Это было необычайное чувство. Ветер, треплющий волосы и ласкающий кожу, облака проносящиеся мимо, редкие капли дождя стекающие с ресниц – все было ново, необычно, захватывало дух. Он хотел обнять весь мир. Он отпустил ее. Он отпустил боль. Теперь он был наедине с собой. Он только подумал «она все равно ангел, но не мой. Я не смогу отдать ей свои крылья, да она и не возьмет. Пусть будет там где лучше ей. У нее самые красивые глаза, только холода в них много» И он улетел. Жаль, что не все, кто страдает, потом сможет быть счастливым. Только тот, кого не съедает боль.
А по краю черного неба стала вырисовываться желто-золотистая полоска. Небо стало озаряться и обретало краски с каждой секундой. Оно становилось ближе, оно казалось захватывала его в себя, хотело слиться с ним. Его белые крылья несли его к небу, к солнцу, не думая, что он может обжечься. И он тоже не думал об этом. Он сотни раз после бессонных ночей видел золотые рассветы, рваные облака на востоке, озаренные солнцем. Но сейчас он не мог оторвать глаз. Ведь все видится по-другому когда у тебя есть крылья...